В.А. Миндолин
СПАРТАК

Перекатывая по лбу волны морщин, по-мальчишески почесывая макушку, засунув руку в карман небрежно распахнутого пиджака, он быстро, ярко, незаметно, элегантно входил в аудиторию, которая его любила и воспринимала как праздник.

Спартак.

Так между собой звали его все мы, и в этом не было даже оттенка фамильярности. За этим невидимо стояли воспоминания о детстве, о возвышенной книге Джованьоли, которую вряд ли кто не читал.

Еще его звали как будто бы безлично - Ректор. Но это тоже был Спартак. Как личность, он воплотился в университете, ректором которого был 12 лет.

Однажды Беляев давал интервью журналу "Юность". Вот выдержки из этого интервью:

"Я убежден, что прогресс науки в громадной степени зависит от того, сумеем ли мы собрать в вузовских аудиториях талантливых людей и приучить их к самостоятельному мышлению.

Я столько раз с удивлением замечал: в студенте, который сначала абсолютно ничем не выделяется, кроме, пожалуй, своей внешней заурядности, вдруг прорезается что-то, человек становится совсем другим, генерирующим идеи, умницей.

Выпускники НГУ... В большинстве своем - это целеустремленные, серьезные ребята. Превыше всех благ ценят интересную работу, любят науку, очень активно, легко поднимаются на трудные дела".

Корреспондент: Расскажите, как Вы пришли в науку?

С.Т.Беляев: Что же здесь рассказывать? Окончил среднюю школу, собирался поступать в университет. Дорога к нему оказалась длинная. Через неделю после выпускного бала началась война. Пошел воевать. Был радистом во фронтовой разведке. Из нашего класса вернулись домой немногие. Я вернулся в сорок шестом в звании младшего лейтенанта. Вот и весь сказ. Пошел учиться. Мы сидели в университетских аудиториях в гимнастерках и при орденах, прошедшие пекло. Мы уже кое-что знали про жизнь и про смерть и учились, как черти. Не знаю, как это выразить... мы учились за всех наших товарищей, не дошедших до университетских стен. Первый год я учился на физфаке МГУ, а потом физтех открыли, пошел туда. У всех было огромное желание наверстать пять потерянных лет. Нагнать! С тех пор, по-моему, и пошли традиции физтеха: учись, стисни зубы и учись!.. Я не верю в ученые утверждения, что пик творческой активности приходится на определенный возраст. Это все ерунда. Творческий расцвет зависит от вас самих и только от вас!

Корреспондент: Кого Вы считаете своим учителем?

С.Т.Беляев: Это не постой вопрос. Их было много, я не хотел бы, называя одних, забыть о других. Физик-теоретик никогда не вырастает в одиночку. В физтехе было много замечательных ученых, каждый из них много передал мне. С первого дня учебы мы работали в институте Курчатова, и Игорь Васильевич внимательно следил за нашими успехами. Для меня он навсегда останется образцом коммуниста и человека. Нас воспитывала сама атмосфера института, а она во многом определялась личностью Курчатова.

Корреспондент: Не смогли бы Вы сформулировать Ваши педагогические принципы?

С.Т.Беляев: Мой главный принцип - максимальная самостоятельность всех. А формула - "Развитие самостоятельного мышления через самостоятельную деятельность". Вот так, пожалуй.

Он был из тех мальчишек предвоенной поры, что провожали краснозвездные корабли в республиканскую Испанию. Время потребовало от этого поколения нечеловеческого напряжения. Выдержав его и победив, они поняли, что может человек. Война. Победа дает им понимание неограниченности человеческих возможностей.

Он человек упорный.

Про науку сказано много красивых слов. Раньше "грызли гранит науки", потом стали "дышать воздухом познания". На одном из партсобраний Беляев сказал, что студенты должны видеть кровь и пот современной науки, тогда они станут сильны. Он труженик, как и большинство его товарищей по науке. Он знает цену минуте и умеет работать. Но говорить об этом не любит, потому что... "есть две смешные вещи: ложная многозначительность и чрезмерная нравоучительность".

Как и всякий серьезный ученый, он обладает редкой независимостью взглядов. Без этого - разве возможно оказывать влияние на других?! Как и всякий серьезный ученый, он немногословен и ценит концентрированно выраженную мысль. Текст без "воды" - что жизнь без вранья. Его безудержно раздражают те, кто оскорбляет жизнь пустословием.

Самостоятельность - слово, наиболее часто употребляемое им в выступлениях перед студентами. Беляев никогда не заигрывает с аудиторией. Выступая на комсомольских конференциях, на вечерах вопросов и ответов, на бесчисленных дискуссиях, он иногда был желчен, но часто - жизнерадостно напорист и полон юмора. Он упорно стоял за то, чтобы видеть в студентах товарищей по общему делу. Он всегда призывал их оторваться от перил чужой мысли и сделать небольшой, но самостоятельный шаг вперед. Преодолевая брюзжание тех, кто вырос под душным крылом опеки и, не мысля свою жизнь без опеки, тужится опекать других, студент должен научиться доходить до сути сам и сам развивать свою личность - в науке, в общественной деятельности, в человеческом общении. Тот, кто хочет помочь ему в этом, пусть будет серьезен, откровенен и весел. И требователен к самому себе.

Его лекции отличаются логической ясностью. Они фундаментальны и методичны. Некоторые из его студентов жаловались, что курс квантовой механики слишком прост. Отчасти такие сетования были данью моде. Отчасти это была та неслыханная простота, в которую, по словам поэта, как в ересь, впадает мастер.

Бывают ли большие ученые маленькими учителями? Четкость исследовательской мысли порождает четкость построения учебного курса. Природа четкости и ясности везде одна и та же. У Беляева много учеников. И не только в науке. Его учениками считают себя и физики, и люди, далекие от физики. Ученики - предмет его гордости и заботы. Но самое трудное, считает он, найти этих учеников, ведь нет никаких шаблонов. Талантливый человек тем и выделяется, что не похож на других, не подходит ни под какие шаблоны.

Умеющие летать великодушны, они предполагают крылья и у тех, у кого их нет. Но, болея очередной ошибкой, они уже снова увлекаются и дарят другим свои надежды. Многие оправдывают эти надежды.

Он держится одинаково и говорит одинаково и со студентом, и с академиком. В этом один из признаков интеллигентности. Как признак холопства - применять двойной стандарт в отношении людей, находящихся в различном общественном положении.

К людям, которые работают хорошо, много, азартно, Беляев испытывает красивое чувство - доверия и сдержанной личной благодарности. "Красивых" чувств терпеть не может. Отказывает наступательно, смотря прямо в глаза. Поддерживает сдержанно, отводя глаза в сторону, опасаясь "излияний". Не приемля сантиментов, становится саркастичен. Когда в 1976 году прочувствованно провожали его в Мальцевской, ответное слово начал так: "У нас, когда провожают, такого наговорят, что потом встречаться неудобно".

Тот, кто по необходимости или неосторожности вступает с ним в спор, вполне законно может требовать молока за вредность. Приходится иметь дело с яростным фехтовальщиком, который, великолепно зная правила игры, и глазом не моргнет нарушить их, а то и дубиной хватит. Для него нарушение правил - в рамках правил. Для него спор - не дело самолюбия или техники, а жизненное дело.

Он легко применяется к точке зрения противника, но только для того, чтобы перетащить противника на свою.

Но если о чем-то вы договорились, то это намертво.

Один из крупных физиков сказал примерно так: автор, уверенный в своих силах, сам воюет со своим предметом, систематически излагает его, а результаты собственного анализа сравнивает с положениями, выдвигаемыми другими авторами лишь после того, как он самостоятельно выработал и провел в жизнь свою точку зрения.

Уверенный в своих силах, Беляев поступает так, как ученый. Как ректор, он поступал так же. Он всегда полон идей. Это его рабочее состояние.

Он постоянно ищет единомышленников, единоверцев. Он отбрасывает свои идеи, когда они не находят отклика в людях. Один раз, настроенный лирически, был особенно откровенен:

- Надо сеять. Если всходит - помогай, расти. Не всходит - не суетись. Не стоит суетиться.

Сравнить его с садовником - получится бедно и неточно. Беляев несет в себе иной масштаб. Если он и похож на садовника, то не в духе любимого мной Экзюпери, а в духе космических рассказов Рэя Бредбери, где так естественно слиты воедино видения одуванчиков и звезд. Физики, как никто, чувствуют глубокое единство микро- и макромира.

К какому из миров принадлежит человек?

На капустниках физики часто и добродушно шутят насчет академиков-олимпийцев, заслуживших покой. Это шутки, конечно... Став академиком в 44, Беляев не испытывал спокойствия. В нем всегда горит, не угасает борьба за признание самого себя самим собой. Он не любит ситуаций вялых и неопределенных. Он всегда неспокоен. Малейший намек на застой, на отсутствие движения усиливает его беспокойство стократ.

Нильс Бор полагал, что динамические характеристики микрочастиц - ее координата, импульс и энергия - вовсе не присущи частице самой по себе, но раскрываются лишь в ее взаимосвязи с классическими объектами (макротелами). Эта идея имеет не только принципиальное физическое, но и философское значение.

Молодой Беляев стажировался у Бора.

Каждый имеет два полюса в душе - верность друзьям и верность идее. У безыдейных людей друзей нет. Тем, кто не способен на дружбу, идея покажет язык, - в одиночку много ли сделаешь?

Мировоззренческая цельность позволяет Беляеву быть лидером юридически и фактически. Фактически - это важно. Это значит, что твои подчиненные - твои единомышленники.

Есть высоты, которые можно назвать стратегическими. Это высоты морального примера, морального авторитета. Тем более - их нельзя сдавать. Эти высоты взяли для университета лучшие из его преподавателей и выпускников. Беляев относился к таким людям трепетно и хозяйственно, потому что они были носителями идеи и одновременно элементами несущей конструкции университета. А он - строитель.

Чистые теоретики, как правило, исходят из некоторого наиболее общего положения, выводят из него отдельные частные результаты, а затем сравнивают их с опытом.

		Миндолин В.А. Спартак // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.81-84.

ОГЛАВЛЕНИЕ