Проститься с Валентином Афанасьевичем Коптюгом в январе 1997 года вместе с учеными, государственными и общественными деятелями пришли многие тысячи жителей Академгородка и Новосибирска. Дом ученых не вместил всех, люди стояли на жестоком морозе вдоль Морского проспекта, у институтов. Скорбь их была искренней и глубокой. Почему же столько людей восприняли его смерть как личное горе?

В. А. Коптюг был выдающимся ученым и организатором науки, лауреатом Ленинской премии, Героем Социалистического Труда, почетным гражданином Новосибирска. Но, конечно, не только и не столько посты и звания притягивали к нему людские умы и сердца, а его высокие нравственные принципы, вся его подвижническая жизнь.

Восемнадцатилетний Коптюг приехал в Москву в 1949 году из Самарканда (сюда во время войны семья эвакуировалась из Смоленска) в надежде получить высшее химическое образование в Московском университете. Но когда он, золотой медалист, сказал в приемной комиссии, что в 1938 году его отец был арестован, а затем расстрелян, то услышал: «Будет лучше и для нас, и для вас, если вы попробуете поступить в другой вуз». Иначе отнеслись к нему в Московском химико-технологическом институте имени Д.И.Менделеева, и теперь институт гордится таким выпускником.

Однокашники уже с первого курса поражались его организованности. Часто ли встречаются студенты, которые, как Валентин Коптюг, работали бы с рекомендованным учебником еще до лекции, чтобы потом легче ее понимать и конспектировать? (Впрочем, он в течение всей жизни сохранял способность упорно и быстро учиться. В конце 60-х годов, когда в российской науке складывалась традиция публиковать статьи в зарубежных журналах и участвовать в международных симпозиумах, он уже в зрелом возрасте примерно за год в совершенстве выучил английский язык - так, что писал свои статьи и выступления сразу по-английски).

После защиты кандидатской диссертации Коптюг вместе со своим учителем, членом-корреспондентом АН СССР (позже академиком) Н. Н. Ворожцовым, отправился в 1959 году в строящийся Новосибирский академгородок, в Институт органической химии. Здесь он прошел путь от младшего научного сотрудника до директора (которым стал, правда, без малого через тридцать лет). «Карьерный» рост никогда его не прельщал. Да и Ворожцов как мог берег своего ученика от административных хлопот, предрекая ему блестящую будущность как ученому-исследователю. И он не ошибся. Коптюг быстро поднимался по ступенькам научной квалификации. В 29 лет он организует лабораторию, в 34 - становится доктором наук, в 37 — членом-корреспондентом, в 48 действительным членом Академии наук.

Валентин Афанасьевич Коптюг стал выдающимся химиком, мировым авторитетом в области физической, синтетической и прикладной органической химии. По мнению специалистов, он предугадал и обосновал новые «прорывные» направления в органической химии. Его фундаментальные работы теоретического плана вскрыли механизмы ряда органических реакций, углубили понимание промышленных процессов переработки ароматических соединений (углеводородов).

Но Коптюг был не только теоретиком. Он и его сотрудники создали пионерные технологии получения новых фоточувствительных материалов, соединений для защиты полимерных материалов от деструкции, для консервации продуктов питания, изготовления и сохранения лекарственных препаратов, средств защиты растений.

Плоть от плоти Сибирского отделения, он испытал на себе благотворное воздействие сложившегося здесь «союза наук», их взаимопроникновения. Он быстро понял роль современных физических методов для изучения природы и свойств органических соединений и организовал в институте регулярные семинары для взаимного обучения физиков и химиков, для овладения самым совершенным отечественным и зарубежным оборудованием. Результат не заставил себя ждать - произошла не только интенсификация исследований, но и перевод их на качественно новый уровень.

Исключительно плодотворным оказалось сотрудничество В. А. Коптюга с математиками. Современная химия оперирует более чем 5 миллионами соединений, и, чтобы ориентироваться среди них, жизненно необходим был переход к компьютерным системам. Валентин Афанасьевич инициировал эту работу со свойственной ему систематичностью. Сначала с помощью ГПНТБ нужно было собрать в Институте органической химии всю имеющуюся литературу по молекулярным спектрам (своеобразным «отпечаткам пальцев» молекул), затем соединенными силами химиков и математиков началось введение собранной спектральной информации в память ЭВМ и разработка алгоритмов поиска нужной информации. В итоге была создана первая в СССР информационно-поисковая система по молекулярной спектроскопии. На этой основе при институте теперь работает Научно-информационный центр химической информатики, возможностями которого пользуются исследователи и в СО РАН, и за его пределами.

Мировое научное сообщество высоко ценило российского коллегу. Он был отмечен международной премией имени А. П. Карпинского, был членом многих национальных академий наук, его избирали членом бюро, вице-президентом и, наконец, президентом Международного союза теоретической и прикладной химии (ИЮПАК).

В 1978 году В. А. Коптюг занял пост ректора Новосибирского государственного университета. На коллегии Минвуза СССР ему было предписано в месячный срок устранить преподавание в университете «совместителей» — ведущих ученых СО АН, индивидуальные учебные планы, практику студентов в лабораториях академических институтов. Однако НГУ и его молодой ректор выдержали это давление. (Ах, как еще далеко - больше двадцати лет! — было до признания государством необходимости интеграции науки и образования...)

Новый ректор методично начал наводить в университете порядок во всем, вплоть до мелочей. Это свойство — подходить к любому делу систематично — было присуще В. А. Коптюгу, чем бы он ни занимался. Именно ему впервые удалось упорядочить отношения НГУ с Сибирским отделением Академии наук — в заключенном договоре были детально продуманы и перечислены взаимные обязательства.

В течение 15 лет Коптюг возглавлял в НГУ кафедру органической химии, сотни выпускников которой работают в исследовательских организациях и на предприятиях Сибири. Его ученики вспоминают, что он никогда не ставил плохих оценок своим студентам, хотя был требовательным. Он умел таким образом задавать вопросы, что молодой человек, даже не очень уверенный в своих знаниях, мог спокойно и достаточно прилично на них ответить. Позже из этого сформировался своеобразный «коптюговский» принцип отношения к людям — думать о человеке чуть лучше, чем он есть, а вернее — искать в каждом и акцентировать его сильные, хорошие стороны. Коптюг никогда не подчеркивал недостатков — и происходило удивительное: стремясь оправдать его доверие, люди невольно подтягивались, начинали верить в свои силы, испытывали желание работать.

Проректор НГУ Н.В.Дулепова вспоминает: Сам Валентин Афанасьевич на протяжении многих лет читал курс «Теоретические основы органической химии». Его лекции отличала безупречная логика и такое глубокое владение материалом, что самые сложные вещи в его изложении казались простыми и понятными. И сколько бы он ни читал этот курс (если не ошибаюсь, более десяти лет), на лекциях всегда присутствовала масса «посторонних» людей — сотрудники институтов, и не только НИОХ, аспиранты, командированные.

Уже будучи председателем СО АН, он читал «Современные проблемы органической химии» в течение трех лет. Порой приезжал на лекцию прямо с самолета, к первой паре, но не было случая, чтобы лекция не состоялась или оказалась «сырой». Просто в зависимости от степени усталости он говорил «с разной скоростью и громкостью».

В 1980 году в Новосибирском академгородке состоялись очередные выборы председателя Сибирского отделения АН СССР.

Прежний председатель Сибирского отделения, уже назначенный председателем ГКНТ СССР и заместителем председателя Совета Министров СССР, академик Г.И. Марчук тогда сказал: - У нас несколько достойных кандидатур крупных ученых и перспективных организаторов, и нам важно сделать правильный выбор, учитывая, что обязанности председателя Сибирского отделения требуют полной отдачи сил и мы, по сути дела, должны одного из наших академиков принести в жертву процветанию и развитию Сибирского отделения, всего нашего научного сообщества в Сибири.

Рекомендуя академика В. А. Коптюга на этот пост, Г. И. Марчук отметил: — Зная хорошо эрудицию, возможности, склад характера, научный и организаторский потенциал Валентина Афанасьевича, считаю, что он способен на такую жертву. В случае его избрания мы можем быть уверены, что наше научное сообщество получит первоклассного лидера. Последующая деятельность В. А. Коптюга целиком и полностью подтвердила эту характеристику.

Когда Валентина Афанасьевича избрали председателем Сибирского отделения АН СССР, у него, по существу, отсутствовал опыт крупной организационной работы в Академии - он не поработал до того ни директором, ни даже заместителем директора института. Но по свидетельству коллег он в любой новой области, начав с нуля, быстро становился почти профессионалом и с любым специалистом мог говорить на равных. Конечно же, кроме таланта, это качество требовало еще и огромного труда. Но, наверное, главное — это системность: любое дело, любую идею Валентин Афанасьевич умел увидеть в цепи с другими, оценить все плюсы и минусы, возможную пользу или, наоборот, опасные последствия для конкретного человека, для института, для Сибирского отделения, для страны в целом.

Семнадцать лет проработал В. А. Коптюг на посту председателя Сибирского отделения Академии наук (чуть меньше, чем его основатель М. А. Лаврентьев).

Президиуму СО РАН во главе с В. А. Коптюгом еще в относительно благополучный для науки период, в 80-х годах, удалось добиться принятия по меньшей мере трех государственных документов, посвященных Сибирскому отделению. В 1984 году получила официальный статус региональная научно-исследовательская программа «Сибирь», в том же году Госплан СССР рекомендовал к внедрению в министерствах и ведомствах СССР и РСФСР около 200 крупных разработок Сибирского отделения.

Академик Н.Л. Добрецов, преемник В. А. Коптюга на посту председателя СО РАН, так охарактеризовал роль В. А. Коптюга в противостоянии стихии разрушения науки:

Тяжелый экономический кризис в стране, естественно, отрицательно повлиял и на науку в Сибири. Вместе с тем, принципы, заложенные основателями Сибирского отделения РАН, позволили ему не только выжить, но и перейти к стратегии развития в новых условиях.

Громадная заслуга в этом принадлежит Валентину Афанасьевичу Коптюгу. На его долю выпал самый тяжелый период в жизни Отделения, связанный с ломкой государственной системы и кризисным положением экономики страны и, как следствие, отечественной науки. В труднейших условиях он начал системную перестройку Отделения, наметил и во многом реализовал основные положения новой стратегии развития.

Одна из плодотворных инициатив В. А. Коптюга — создание, совместно с зарубежными соучредителями, на базе ведущих институтов Сибирского отделения международных исследовательских центров. Они, эти центры, привлекают «зарубежные мозги» высоким уровнем исследований, уникальными установками или объектами (такими, например, как озеро Байкал), одновременно способствуют быстрому творческому росту молодых ученых, противостоят в известной мере «утечке мозгов» из Сибири за рубеж. Валентин Афанасьевич постоянно поддерживал молодых ученых и специалистов — при нем учрежден ряд премий имени выдающихся ученых СО РАН, создана система централизованной поддержки профессионального роста научных сотрудников, сформированы фонды арендного жилья для молодежи.

В мае 2002 г. на торжественном заседании, посвященном 45-летию Сибирского отделения, было отмечено:

Масштаб деятельности В. А. Коптюга в 90-х годах сопоставим с масштабом работы М. А. Лаврентьева в начале 60-х. Но Лаврентьев строил здание региональной науки в благоприятной обстановке, при поддержке правительств и СССР, и РСФСР и при высоком авторитете науки в обществе, а на долю Коптюга досталось всеми силами поддерживать пошатнувшиеся стены этого здания и заново выстраивать в процессе реформ новые отношения и с правительством РФ, которое практически отлучило от себя науку, и с субъектами Федерации в Сибири.

Предметом особой заботы В. А. Коптюга были экологические исследования и научное обеспечение охраны окружающей среды. На его долю досталась и эпопея борьбы с проектом переброски части стока сибирских рек на юг, и очередной этап сражений за чистоту Байкала, и организация всесторонней экспертизы планируемых в Сибири ГЭС и крупных промышленных объектов.

Он всячески поддерживал широкое обсуждение эколого-экономических обоснований крупных проектов учеными и общественностью на совместных конференциях и в средствах массовой информации, считая это необходимым элементом демократизации жизни общества и важным условием для выработки наиболее оптимальных решений.

Так, в 1990 году в Новосибирске под эгидой СО АН СССР прошла фактически первая и фактически всесоюзная общественно-научная конференция по обсуждению проекта Катунской ГЭС. Важно, что все представленные доклады (и специалистов, и «зеленых» общественников) были опубликованы, как и принятые конференцией рекомендации — с учетом всех высказанных мнений.

В 90-е годы, когда стало ясно, что наш рынок заполонили некачественные, а часто и вредные для здоровья продукты, по инициативе и под руководством В. А. Коптюга в Новосибирском институте органической химии в сотрудничестве с контрольными службами Новосибирской области были разработаны методики для массового анализа пищевых продуктов и товаров народного потребления на содержание в них вредных примесей.

После участия летом 1992 года в подготовке и проведении в Рио-де-Жанейро Конференции ООН по окружающей среде и развитию он становится последовательным (и на первом этапе едва ли не единственным в России) пропагандистом сформулированных там и подписанных 153 государствами мира, в том числе Россией, требований перехода человечества на путь устойчивого развития.

Генеральный секретарь ООН Б.Гали пригласил В. А. Коптюга как представителя России (в числе 20 других видных ученых и общественных деятелей мира) в Консультативный Совет по устойчивому развитию. Валентин Афанасьевич выдвинул там, в частности, идею выделить в ряде стран отдельные территории, которые могли бы стать модельными образцами устойчивого развития, а в 1993 году предложил объявить такой территорией в России Байкальский регион. После детальной проработки этого предложения институтами СО РАН вместе с представителями ЮНЕСКО озеро Байкал в конце 1996 года было включено в список Участков мирового природного наследия, то есть признано не только национальным, но и мировым достоянием.

В. А. Коптюг был убежден — концепция устойчивого развития по самой своей сути социалистична, не случайно она сегодня внесена в программы всех социал-демократических и социалистических партий мира. Поэтому полный отказ от социалистического пути и переход на путь «дикого капитализма начала века» с его слепой рыночной стихией, считал В. А. Коптюг, стал бы для России трагической ошибкой. Коптюг был не догматиком, он был коммунистом в высшем понимании этого слова. И кто знает — будь у власти такие коммунисты, как он, возможно, сложилась бы иначе судьба нашей страны...

С тревогой и гордостью слушали и читали коллеги и сторонники Валентина Афанасьевича его выступление на Конституционном суде по вопросам деятельности КПСС. Он свидетельствовал, что коммунисты, как и весь народ, с огромной надеждой восприняли и поддержали перестройку, сожалел, что лидеры КПСС так и не сумели или не захотели четко обозначить ее конечные цели и стратегию их достижения. Он выступал против того, чтобы нашу историю рисовали одной черной краской, защищал честь и достоинство своих товарищей по партии. (Характерная для Коптюга деталь — чтобы полететь в Москву для выступления в Конституционном суде, он взял два дня отпуска и поехал за свой счет).

Он остался верен идеям социальной справедливости и утверждения народовластия, не бросил партийный билет. Вопреки антикоммунистической кампании он остался членом теперь уже оппозиционной партии, вошел в ЦК КПРФ и в народно-патриотический союз России и делал в этом качестве все возможное, чтобы изменить курс скоропалительных реформ.

В. А. Коптюг не уставал разъяснять, доказывать, аргументировать необходимость следования концепции устойчивого развития и ошибочности пути, на который ступила Россия. Он выступал в Государственной думе, на научных и общественных конференциях и совещаниях, в газетах и журналах. Он дискутировал лицом к лицу с идеологами шоковых реформ — с Е. Т. Гайдаром в прямом эфире новосибирского телевидения, с А.Б.Чубайсом во время его выступления в Новосибирском Академгородке.

Он подробно рассказывал о решениях, принятых конференцией ООН, приводил мнения лидеров западных стран (в том числе таких, как вице-президент США А. Гор, президент Франции Ф.Миттеран), отстаивающих необходимость усиления государственного регулирования для того, чтобы нейтрализовать негативные черты рыночных отношений. Делился впечатлениями об успехах эволюционного развития современного Китая. В открытом письме Строубу Тэлботту, заместителю Государственного секретаря США, задавал вопрос: «Должна ли Россия слепо воспринимать то, чего желает ей Америка?». Напоминал, что к выводу о необходимости конвергенции — сближения социалистической и капиталистической систем, взяв все лучшее и сильное, что есть в каждой из них, — пришел и Андрей Дмитриевич Сахаров.

В. А. Коптюга волновал и нарастающий в России после развала СССР сепаратизм — он считал его не чисто национальным, а скорее спровоцированным политиками сепаратизмом национальных территорий, перерастающим постепенно в сепаратизм субъектов Федерации вообще. И как мог поддерживал все, что работало на сохранение связей, на усиление интеграции — научную программу «Сибирь», межрегиональную ассоциацию «Сибирское соглашение», конференции по сибирским проблемам; наконец, стремился удержать от размыва структуру Сибирского отделения РАН, объединяющую академическое сообщество на территории трех республик, двух краев и семи областей Сибири.

Когда в Республике Саха (Якутия) стал вопрос о создании там Национальной академии, то благодаря спокойной, взвешенной позиции Коптюга удалось найти разумное решение: в новую академию добровольно перешла часть институтов Якутского научного центра СО РАН, ориентированных преимущественно на гуманитарные науки, было подписано соглашение о сотрудничестве этой академии с институтами ЯНЦ СО РАН.

Вместе с академиком А.А.Трофимуком и членкорром РАН В.Н.Пармоном (как и он, белорусами) Валентин Афанасьевич обращался к парламентариям Беларуси, предостерегая, что начавшиеся там попытки принуждения к переходу только на белорусский язык в точных науках, технике, соответствующих предметах в школе приведут к самозамыканию специалистов. Их результаты не будут понятны широкому кругу коллег в России и СНГ, сами они тоже будут с трудом осваивать результаты других. А после устранения естественного для белорусской науки и техники русского языка неизбежным станет переход навсегда к английскому, но никак не к белорусскому...).

Избранный иностранным членом Академии наук Беларуси, Валентин Афанасьевич немало сделал для расширения взаимодействия сибирских и белорусских ученых.

Несмотря на свои высокие посты, Валентин Афанасьевич всегда оставался простым и доступным человеком. Его любимое выражение - «все должно быть прозрачно». То есть, открыто, честно, законно. Он и сам был кристально чист. По реальным доходам В. А. Коптюг считался, наверное, одним из самых «бедных» академиков Сибирского отделения. Будучи его председателем, он принципиально не получал денег (дополнительные полставки) как директор Института органической химии, хотя имел на это право. Когда в институт был перечислен присужденный ему индивидуальный грант (в рамках государственной поддержки ведущих научных школ), он распорядился все до копейки выплатить молодым ученым института.

Несмотря на многочисленные предложения, никогда не ездил за границу читать платные лекции - только на два-три дня для участия в работе международных научных организаций. Принципиально оплачивал даже мелкие бытовые услуги, выполняемые службами Сибирского отделения. (А вообще-то он умел - и предпочитал, если выдавалось время - делать всякий мелкий ремонт сам, шутливо называя себя «СОАНтехником»). Попросил подсчитать, сколько стоит такси от его дома до института, и ежемесячно выплачивал автохозяйству соответствующую сумму за то, что его служебная машина возила на работу его жену. При этом никого не призывал следовать его примеру, никому даже не говорил об этом - просто делал так, как считал нужным.

Валентин Афанасьевич постоянно жил, как он однажды сам сформулировал, «в состоянии монотонно нарастающего напряжения». Работал, обдумывал, писал везде - за письменным столом, на совещаниях, в машинах, самолетах, залах ожидания, и практически всегда - без выходных, без праздников, каждый день с раннего утра до позднего вечера. Утром в Президиуме СО РАН можно было увидеть, как он идет к своему кабинету, нагруженный кипой папок с документами - своим «домашним заданием». Когда его не стало, кадровики подсчитали, сколько дней из причитающихся ему отпусков он не использовал за 17 лет. Оказалось - 650. Это почти два года жизни...

Его фантастическая трудоспособность не могла быть беспредельной и, конечно, сказывалась на его здоровье, но по-другому жить он просто не мог.

Сотрудники рассказывали: В последний год жизни, учитывая частые перелеты, его уговаривали летать бизнес-классом, обосновывая это медицинскими показаниями - воздуха больше, дышать легче, работать удобнее. Он быстро пресек эти уговоры, сказав: «Неприлично жить хорошо, когда страна в таком положении». А однажды на призывы взять отпуск, отдохнуть, ответил: «Я выдержу. Я не могу быть тем председателем, при котором погибнет Сибирское отделение.

После смерти Валентина Афанасьевича в письменном столе нашли его стихи - в них он, внешне сдержанный и «застегнутый на все пуговицы», изливал то, что накопилось в душе. Вот только отдельные строки:

...Как тяжело, когда болеют дети,
За что им, малышам, страданья эти?

...Опять ввязался в драку, словно ерш,
Но будет ли конец хорош?

...Ночь думай над задачей до утра,
Решил неправильно — на пенсию пора...

Но самое пронзительное, пожалуй, — стихотворение о березах, поверженных на землю ночной бурей, его концовка:

...О, Господи!
Наверное, нередко так бывает —
Мы спим в тепле,
А рядом кто-то погибает!

Валентин Афанасьевич не мог спокойно «спать в тепле». Ноша, которую он взвалил себе на плечи, была непосильна, мужество его было поразительно, а сердце открыто всем болям и бедам людей и России. И оно не выдержало. Он не дожил и до 66 лет.

С нами остались его высокие помыслы, выношенные им идеи, написанные им работы, воспитанные им ученики и верные единомышленники, его цельный, гармоничный и чистый образ — образ человека высшей пробы, ученого, гражданина и патриота России.

На похоронах академика М.А.Лаврентьева Валентин Афанасьевич говорил: — Люди смертны, и мы не властны изменить это. Но бессмертны дела людей, направленные на благо общества. Эти слова мы можем с полным правом отнести и к нему самому. Не случайно они поставлены как эпиграф к посвященной ему книге «Век Коптюга», вышедшей в 2001 году к его семидесятилетию.

Имя академика В. А. Коптюга носят:

• проспект в новосибирском Академгородке;
• премия, присуждаемая Президиумом Российской академии наук за химические исследования в интересах устойчивого развития и сохранения окружающей среды;
• премия, присуждаемая Сибирским отделением Российской академии наук и Национальной академией наук Беларуси за достижение выдающихся результатов при выполнении совместных исследований;
• премия молодым научным сотрудникам СО РАН за работы в области физической органической химии;
• студенческая стипендия, присуждаемая мэрией г. Новосибирска;
• аудитория в Новосибирском государственном университете;
• научно-исследовательское судно в составе Байкальского флота Лимнологического института СО РАН.

Справка: В. А. Коптюг родился 9 июня 1931 г. в г. Юхнове Калужской обл. Умер 10 января 1997 г. в Москве. Похоронен на Южном кладбище Академгородка.