Л.Ф. Лисс
МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
ГЛАЗАМИ ЮНОШИ ИЗ СИБИРИ

Первое сентября 1946 года. Огромная, амфитеатром Ленинская аудитория под завязку заполнена первокурсниками. В большинстве это уже взрослые люди, юноши и девушки - солдаты Великой Отечественной. Но есть и немногочисленные вчерашние школьники, в основном медалисты. Золотая медаль, полученная по окончании средней школы в Новосибирске, открыла и мне дорогу на исторический факультет МГУ. Взошедший на кафедру профессор В.И.Авдиев провозглашает: "Luxex oriens" (Свет - с Востока) - и начинает читать свой курс истории Древнего Востока. Потекли обычные студенческие будни. Заработала давно отлаженная российской университетской традицией система подготовки историков - лекции, учебные семинары, экзамены. Лекционные курсы в основном читали известные в своей области науки специалисты. Назову имена лишь некоторых профессоров: А.В.Арциховский, К.В.Базилевич, С.В.Бахрушин, Е.Н.Городецкий, С.С.Дмитриев, М.О.Косвен, В.М.Лавровский, Н.А.Машкин, А.П.Неусыхин, И.М.Рейснер, А.В.Санина, С.Д.Сказкин, Е.В.Тарле, С.П.Толстов... Информация из первых рук отражала последнее слово соответствующей науки, собственные находки лекторов, их размышления.

Блестяще читал основы археологии профессор А.В.Арциховский - громко, отчетливо, интеллигентным русским языком, без единой бумажки; разгуливая по аудитории и вперив очи ввысь. Первокурсников такая манера приводила в восторг, а об объеме его памяти ходили легенды. Нельзя не сказать о лекциях по политэкономии А.В.Саниной. Очень красивая, всегда элегантно одетая, моложавая женщина, крупный специалист в своей области, она и курс свой вела интересно. Лекторы покоряли нас эрудицией, логикой изложения, постановкой научных проблем, своими достижениями в исторической науке... По окончании последней лекции профессору С.В.Бахрушину две самые красивые девушки нашего курса поднесли корзину цветов и памятную шкатулку с монограммой, а парторг курса держал благодарственную речь. Сергей Владимирович был растроган и в ответном слове сказал, что внимание молодежи ему особенно дорого как показатель взаимопонимания и источник сил и вдохновения, как показатель того, что связь между ним и молодежью не утеряна. Расцеловав двух самых добросовестных студентов, всегда садившихся около кафедры, под аплодисменты первокурсников, с непокрытой головой (на лекции он приходил в академической шапочке) профессор покинул аудиторию...

В педагогическом процессе особое значение придавалось учебным семинарам. На этих групповых занятиях отрабатывалось главное в мастерстве историка: анализ и критика источников, работа с монографической литературой. Семинары, особенно на первом курсе, вели тоже крупные специалисты, доктора и кандидаты наук. В моей группе, например, это были доктор наук, доцент Б.Б.Кафенгауз (история СССР), кандидат наук, доцент Д.Г.Редер (история Древнего мира).

Традиционно первый семестр посвящался анализу древних юридических актов. Чтобы не ударить в грязь лицом перед сокурсниками, к очередному семинару надо было хотя бы немного подготовиться, посмотреть что-то из рекомендуемых монографий. Честно скажу, что особого энтузиазма это растянувшееся на семестр "толковище" не вызывало. Но на всю жизнь запомнил, как интеллигентнейший, доброжелательный Д.Г.Редер долго добивался от нас ответа на простенький, казалось бы, вопрос: почему же разбираемые законы столь жестоки? Все, что лежало на поверхности, мы коллективно выдали. И пришлось самому преподавателю разъяснить, что жестокость законов является верным индикатором разгула преступности. За этой нудной работой нас приучали искусству чтения и анализа документов. "Вытягивания" из них максимума возможного - того, что видится не только в их строчках, но и того, что находится за ними, в реальной жизни. Буквально "натаскивали" на это.

Второй семестр пошел веселее - появилась возможность проявить свои способности в собственном маленьком исследовании. В семинаре у Д.Г.Редера мною было подготовлено сообщение об одном эпизоде взаимоотношений Рима и Карфагена в ходе Пунических войн. По первоисточнику и литературе удалось скомпоновать доклад, который понравился моим слушателям. На прямой вопрос одного из них, полностью ли удалось докладчику проанализировать документ и взять из него все возможное, преподаватель ответил утвердительно. В студенческой среде всякие новости распространяются мгновенно, и мои исследовательские потенции начали получать признание сокурсников.

В то же время совсем иначе сложилось с сообщением в семинаре у Б.Б.Кафенгауза. Хотя претензий со стороны преподавателя ко мне и не было, но избранная тема никакого исследовательского энтузиазма у меня не вызвала, пришлось ограничиться обыкновенной студенческой отпиской. Так и повелось, на каждом последующем курсе: одно сообщение получалось вполне приличным, с какими-то элементами самостоятельного анализа, другое - простой компиляцией чужих мыслей.

На последующих курсах система семинаров строилась иначе - в одно и то же время по расписанию по обеим дисциплинам (истории СССР и всеобщей истории) их объявлялось несколько. Студенты записывались на тот семинар, который привлекал их по проблеме или нравился преподаватель. Именитый и достаточный корпус профессуры позволял факультету пойти на такую очень благоприятную для студентов роскошь. На втором и третьем курсах у меня было два удачных доклада - по эпохе Петра Великого и по Великой французской революции.

С третьего курса началось чтение специальных дисциплин (спецкурсов) по выбору студентов. Каждая кафедра предлагала их солидный набор. Было и так (преимущественно по сюжетам Древней истории), что у профессора занимался один специализирующийся по этому направлению слушатель. Но были и такие популярные лекторы, к которым набивалась полная аудитория. Славились, например, лекции по истории социалистической мысли доцента Н.Е.Застенкера. Наум Ефимович (как и другие авторы спецкурсов) рассказывал о собственных изысканиях в этой (естественно, очень политизированной) области. Им выстраивалась некоторая стройная картина развития этой отрасли знания, связанная со стремлением целой когорты мыслителей прошлого познать закономерности движения общества и вывести из них оптимальный план его справедливого построения. Повествование строилось в стиле размышления. Слушать было не только интересно, но и методологически очень поучительно. Монография же (Очерки истории социалистической мысли. М., 1985) увидела свет лишь после смерти Н.Е.Застенкера. Да и вошло в нее далеко не все, что рассказывалось на лекциях...

Узнавали мы и об интересных курсах на других факультетах. Те из нас, кто собирался заниматься современностью, бегали на юрфак слушать молодого тогда, но быстро "растущего" ученого и политика А.А.Соболева. Его анализ новой государственной формы в странах народной демократии покорял своей системностью, глубиной, аргументированностью.

Свои семинары были на каждом курсе и по общественным наукам. На них в основном толковались труды классиков марксизма-ленинизма, и вести их было далеко не просто. Тем более что студенты не стеснялись поднимать каверзные проблемы. Блестяще, например, вели семинары А.А.Шлихтер (политэкономия), тогда еще молодой аспирант Ж.В.Келле (философия). Конечно, о своих преподавателях мы какими-то путями многое знали не только действительного, но и легендарного. Например то, что А.А.Шлихтер - сын одного из ленинских наркомов, участник Отечественной войны, старший офицер, имеет много боевых наград. И действительно, на одной из праздничных демонстраций увидели его в армейской гимнастерке, увешанной орденами и медалями. У него на семинаре мне удалось подготовить и сделать удачное сообщение по современному империализму, тем более что это входило и в круг моих интересов. О Ж.В.Келле уже тогда было известно как о перспективном ученом, что впоследствии и подтвердилось. С нравившимися нам преподавателями возникал партнерский контакт, общение шло не только на самом занятии, но и в перерывах.

Наш факультет по определению был максимально политизирован - готовились будущие работники "идеологического фронта". Играло роль и то, что среди фронтовиков было много коммунистов, армейских политработников. В учебных группах были свои парторги, на курсе - партийное бюро. Практически все остальные являлись членами ВЛКСМ. Было курсовое бюро ВЛКСМ, в группах - комсорги; регулярно проводились курсовые и групповые комсомольские собрания. Обсуждались самые разные проблемы, как учебные и моральные, так и политические. Комсомол занимался всеми сторонами студенческой жизни. Это оказывало существенное влияние на наше политическое и моральное формирование. Следует сказать, что идеологическому воспитанию придавалось тогда особое значение. Обращалось внимание не только на соответствующую выдержанность учебного процесса. Этим же специально занимались и прикреплявшиеся к учебным группам агитаторы из старших товарищей. В моей, например, одно время таковым был англовед профессор И.С.Звавич. Он в основном останавливался на текущих международных проблемах, которые прекрасно знал, и слушать его было интересно и поучительно. Были таковыми и аспиранты, реже - студенты. Мне пришлось выполнять эту функцию в одной из групп первокурсников уже студентом пятого курса. Разговоры шли не только о текущей политике, но и о том, как организовать свой труд в университете. Совместно разбирались и возникавшие у них проблемные ситуации. Для студентов, особенно первокурсников, такое общение было полезно.

Следует сказать и еще об одной стороне нашей жизни. У университета тогда было два больших зала: один в клубе по улице Герцена, другой в знаменитом студенческом общежитии на Стромынке. Похоже, что они никогда не пустовали - то встречи с различного рода интересными людьми, то какие-то мероприятия из сферы искусства, то просто студенческий праздник. Об этом чуть ли ни каждый день извещали соответствующие афиши. Упомяну лишь о двух эпизодах. В переполненном клубном зале И.Г.Эренбург (личность тогда почти легендарная) делится своими впечатлениями о недавней поездке по США. Все слушают, затаив дыхание. Открывается некий иной мир, "холодная война" еще только на подходе. На Стромынке во время очередной сессии Верховного Совета СССР несколько депутатов рассказывают о своей профессиональной и общественной деятельности, отвечают на вопросы аудитории. Очень впечатляюще выступал шахтер, красочно описывая специфику своего труда...

Факультет активно занимался пропагандистской работой и вовне: среди населения, на предприятиях и в учреждениях. Так, в преддверии 800-летия Москвы мне было поручено провести по этому поводу несколько бесед с жильцами одной из квартир большого многоэтажного дома, заселенного семьями ответственных государственных служащих. На четвертом курсе мне было доверено вести кружок по текущей политике с учителями одной из московских школ. Раз в неделю я приходил к ним, а накануне просматривал в зале периодики Ленинской библиотеки новую прессу. Надо признаться, что пропагандистская работа такого сорта давала нам существенно больше практических навыков, нежели скоропалительная педагогическая практика в одной из престижных московских школ. Кстати, у меня она прошла достаточно успешно.

Невозможно особо не вспомнить о сокурсниках-фронтовиках. В нашей учебной группе на два десятка ее студентов их было больше половины. Многие из них были искалечены войной, имели тяжелые ранения и контузии, были страшно обгоревшие танкисты и потерявшие зрение в боях летчики... Но они были полны оптимизма, жизнерадостны, счастливы от того, что вышли живыми из этой страшной мясорубки, получили возможность учиться в университете...

		Лисс Л.Ф. Московский университет глазами юноши из Сибири // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.66-70.

ОГЛАВЛЕНИЕ