И.Ф. Гинзбург
ВОСПОМИНАНИЯ О ФИЗФАКЕ МГУ,
НГУ, ФМШ И ОЛИМПИАДАХ

Я родился 28 декабря 1934 года в Москве. Мой отец, 1905 года рождения, родом из Белоруссии, учился в гимназии. Он был инженером и перед войной работал на МОГЭС. С началом войны его направили на Магнитогорский комбинат. Он писал письма-прошения И.В.Сталину с просьбой отправить на фронт, примерно десятое его прошение было удовлетворено. В 1943 году он ушел на фронт и вскоре (8 августа) погиб на Курской дуге. Мама (1904-1991) родом с Украины, до революции была безграмотной. Окончив рабфак и Институт коммунистического воспитания, она стала учительницей истории и обществоведения в школе. На учительскую зарплату и крохотную пенсию она кормила и учила нас с сестрой (1938 г. р.).

Учась в старших классах школы, я посещал математический и (меньше) физический кружки в Московском университете, участвовал в московских олимпиадах по математике, физике и химии. Математический кружок вели студенты Н.Н.Ченцов (будущий чл.-кор. РАН) и С.К.Годунов (будущий академик). Физический кружок вели студенты М.Бонгард и М.Смирнов, впоследствии известные биофизики.

В 1951 году мы поступили на физический факультет Московского университета. Руководители кружков учили нас, что долги надо отдавать, и предложили вести физический кружок нам. И вот 17 сентября мы, четверо первокурсников (И.Бекаревич, В.Зернов, Л.Новикова и я), стояли в Большой физической аудитории старого здания МГУ, куда набилось 400-500 человек восьмиклассников. Этот кружок (где к концу осталось около 30 постоянных участников) мы вели три года. Наши ученики успешно выступали на олимпиадах. Те из них, кто поступил в МГУ, приняли эстафету и вели физический кружок для школьников следующего поколения. Некоторые из них стали серьезными учеными, мы встречаемся и дружим до сих пор.

Наши учителя оставили нам множество задач для этих кружков, которое мы пополнили за годы своей работы со школьниками. Получившийся набор использовался при составлении задач для первых всесибирских олимпиад. Пользуясь им, мы с Г.В.Мелединым и другими в 60-х годах составляли задачи (сборники задач) для поступающих в Новосибирский университет. Этот запас использовался при преподавании в НГУ и ФМШ, он составил основу задачника для ФМШ, изданного под редакцией О.Савченко.

Некоторые из семинарских занятий в группах, где я учился, вели замечательные физики, на первом курсе это был К.А.Туманов. Семинары по теоретической и квантовой механике вел В.Д.Кривченков, чьи приемы были позднее перенесены в Новосибирский университет. Но таких было немного.

Поступая в МГУ, мы не понимали, что после разгрома школы Л.И.Мандельштама на физфаке МГУ почти не осталось настоящих ученых. Многие курсы были архаичны. Единственный достойный учебник по механике (в курсе общей физики) того времени - курс С.Э.Хайкина - был фактически запрещен. Нам активно не нравились начальные курсы механики и молекулярной физики. Большой курс термодинамики не оставил значимых следов у большинства слушателей. Годичный курс механики на втором и третьем курсах нам начал читать А.М.Лаврентьев (отец "деда"), который почти ничего не добавлял к тому, что мы узнали на первом курсе. Следы такого подхода до сих пор сохраняются в университетских программах, "спускаемых" министерством образования большинству вузов. Нам нравился общий курс физики электромагнитных явлений, читавшийся С.Г.Калашниковым, и только приехав в Новосибирск и познакомившись с соответствующим курсом Г.И.Будкера в НГУ, я понял, что и читавшийся нам курс устарел.

"Научные" интересы руководства физфака тех лет хорошо отражены в поэме выпускника 1949 года известного физика Г.И.Копылова "Евгений Стромынкин", ходившей тогда в списках. Вот философский семинар факультета того времени:

Об обстановке на факультете можно судить по одному эпизоду. Осенью 1953 года МГУ переехал в новое высотное здание на Ленинских (ныне Воробьевых) горах. Москвичи стремились посмотреть, что там внутри советского небоскреба, но в университет пускали только по пропускам. Студент К. пригласил к себе родственника. Тот посидел у него в комнате, потом вышел в холл, побеседовал со студентами и ушел. А через несколько дней студента К. приказом по факультету изгнали из общежития за приглашение посторонних людей. Этим "посторонним" для физфака человеком был Л.Д.Ландау.

При всем том система обучения, разработанная школой П.Н.Лебедева- Л.И.Мандельштама, оказалась замечательно устойчивой. По ее задачникам и программам даже малограмотные преподаватели неплохо выучивали на семинарах и не очень сильных студентов. Физический практикум в НГУ - естественное развитие общего физического практикума МГУ-МФТИ, выполненное работающими физиками. Но в МГУ были еще специальные практикумы на третьем и четвертом курсах (3-4 практикума за семестр). В лабораториях колебаний, магнетизма, рентгена, оптики, низких температур и т. п. студенты выполняли работы на настоящей аппаратуре за 2-4 шестичасовых занятия. Здесь они знакомились с методами эксперимента в различных областях. Этого, к сожалению, нет в Новосибирском университете.

В сентябре 1953 года студенты взбунтовались: нас учат не тому и не те. Очередная комсомольская конференция физфака растянулась на несколько дней. Было составлено письмо высшему арбитру того времени - ЦК КПСС. Как я узнал лишь недавно, в то же самое время подобное письмо было направлено тому же адресату группой ведущих физиков страны - создателей атомного оружия. По-видимому, мы попали в точный временной интервал после смерти И.В.Сталина, когда многое уже было можно, но никто еще про это не знал. В итоге в 1954 году на факультет прислали нового декана, в качестве лекторов и организаторов кафедр сюда пришли Л.Д.Ландау, Л.А.Арцимович, М.А.Леонтович, И.Е.Тамм, И.К.Кикоин, И.М.Лифшиц и другие, на свою кафедру низких температур вернулся П.Л.Капица, продолжал работать Н.Н.Боголюбов. Впрочем, устоявшийся монолит старого состава сумел быстро вернуть большую часть факультета в прежнее состояние - завода по подготовке кадров без адресата со слабеющим базовым обучением, но с неплохим и, главное, широким набором специальных кафедр. Его преимущество перед физфаком НГУ - большое число современных спецкурсов для старшекурсников.

Начало работы в Новосибирске.
Концепция обучения на физфаке НГУ

В 1959 году я поступил на работу в организованный Д.В.Ширковым отдел теоретической физики Института математики Сибирского отделения АН СССР и в конце 1960 года переехал в Новосибирск. Все мы - Д.В.Ширков, В.В.Серебряков и я - были выпускниками физфака МГУ. Наш отдел (ныне - лаборатория) стал одним из признанных мировым сообществом центров работы по физике элементарных частиц. Здесь воспитано немало докторов и кандидатов наук, многие из них закончили Новосибирский университет, и ныне с нами работают замечательные студенты и аспиранты НГУ.

В 1959 году был создан Новосибирский государственный университет. Его ректором стал И.Н.Векуа, а проректором и заведующим кафедрой теоретической физики - Д.В.Ширков. Еще в Москве мы услышали, что в НГУ Г.И.Будкер излагает теорию относительности уже на первом курсе. "А что студенты?" - "А что им остается!" Нам теорию относительности читали на третьем курсе, а на первом только вспоминали про предел применимости классической механики.

Здесь уместно изложить то, что я сформулировал для себя много позднее. В большинстве вузов основные лекционные курсы обычно получаются наслоением новых знаний на старые курсы. Как правило, лекторы преодолевают концептуальные трудности, которые были для их учителей. Часто отдельные курсы выступают совершенно независимо, не образуя единой системы. Замечательный физик и организатор Г.И.Будкер (тоже выпускник физфака МГУ) придумал и реализовал совершенно новую концепцию. В ней нет места борьбе с призраками прошлого, она использует современный уровень развития студентов. Отказ от старого порядка изложения и отбрасывание второстепенных деталей позволяет сделать обучение значительно более интенсивным. Так, Г.И.Будкер обнаружил, что теорию относительности можно рассказывать как простую теорию. Тогда студенты легко овладеют ей.

Любое физическое исследование следует предварять оценками по порядку величины. В значительной мере под влиянием Г.И.Будкера мы учим этому студентов НГУ. Здесь следует заметить, что культура оценок у большинства западных физиков и у многих выпускников МГУ и ЛГУ находится на низком уровне. Многие выпускники МФТИ, выполняя оценки, не останавливаются перед включением в них "для удобства" произвольных промежуточных конструкций, иногда ведущих к ошибочным результатам. С этими идеями Г.И.Будкер и Б.В.Чириков построили, повидимому, самый современный и динамичный в мире курс общей физики. Курс теоретической физики продолжает эти идеи. По-моему, базовое обучение физиков в НГУ является лучшим в мире. К сожалению, на старших курсах (в магистратуре) линия широкого физического образования прерывается. Осмысление физического образования в целом остается личным делом каждого выпускника.

Кафедра теоретической физики. 1960-1963 гг.

Первым штатным сотрудником кафедры теоретической физики был Ю.И.Кулаков. К лету 1961 года на кафедру пришел Г.Л.Коткин (оба - выпускники физфака МГУ). С осени начал читать курс квантовой механики Д.В.Ширков, а В.В.Серебряков и я стали вести за ним семинары. Здесь мы использовали изобретение В.Д.Кривченкова - ввели хорошо известные нынешним студентам-физикам задания. В отличие от МГУ, где задания сдавали только студенты-теоретики, мы потребовали сдачи заданий от всех студентов. При этом поначалу мы пользовались задачами, по которым учились сами - из задачника Гольдмана и Кривченкова. По мнению многих преподавателей и выпускников, именно такие задания и семинары позволяют по-настоящему научить предмету.

Г.Л.Коткин и Ю.И.Кулаков вели задания на других теоретических курсах (механика, теория поля), а немного позднее я и приехавший в 1963 году выпускник физфака МГУ Г.В.Меледин вели курсы общей физики. Эти курсы были сложнее, поскольку здесь не было готовых задачников. Со временем Г.Л.Коткин и приехавший в НГУ в 1965 году В.Г.Сербо создали задачник, подобного которому не было и нет в мировой физической литературе. Он неоценим при изучении механики и демонстрирует мощь ее методов в самых разных областях теоретической физики.

Первый курс квантовой механики слушали студенты двух потоков - первого, принятого регулярным образом, и "предпервого", на котором учились студенты, перешедшие из других вузов. Предпервый курс состоял из шести "нормальных" студентов и полутора десятков приехавших из провинции и братских республик (Казахстан, Тува). Среди них Э.М.Баскин, А.М.Фридман (ныне академик-астрофизик), В.Глазунов, П.Хенкин, А.А.Галеев (ныне академик, вице-директор Института космических исследований), В.Е.Захаров (академик, вице-директор Института теоретической физики им. Ландау).

Одновременно в группах первого потока у меня, В.В.Серебрякова и Д.В.Ширкова учились много очень сильных студентов. Среди них упомяну Н.Н.Ачасова, С.М.Багаева (ныне академик), нынешнего ректора НГУ Н.С.Диканского, Е.Шунько. Но наиболее ярким и сильным казался на этом потоке А.И.Вайнштейн - действительно выдающийся теоретик (ныне работает в США). В 1961-1962 годах в Академгородок приехали В.М.Галицкий, С.Т.Беляев и Р.З.Сагдеев. Дважды или трижды В.М.Галицкий прочел курс лекций по квантовой механике, прежде чем по состоянию здоровья вернулся в Москву. Это были очень интересные лекции. Полезна была и работа с недавно вышедшим задачником Когана и Галицкого, дополнившим хорошо известный нам задачник Гольдмана и Кривченкова.

Теоретическая жизнь в Академгородке и на кафедре сильно оживилась. К активной работе на кафедре приступил Ю.Б.Румер.

Административных способностей у Ю.Б.Румера оказалось немного, и ИРЭ был расформирован, а взамен создан Институт физики полупроводников, куда перешел и "румеровский" отдел теоретической физики. Сам же Ю.Б.Румер перешел в Институт ядерной физики, где проработал до конца жизни в 1985 г. В начале 60-х Ю.Б.Румер сделал важную работу по групповым принципам биологического кода в ДНК, результаты которой активно используются и поныне.

Ю.Б.Румер стал читать в НГУ курс термодинамики и статистической физики. Ю.Б.Румер и М.Ш.Рывкин написали очень хороший учебник, которым студенты пользуются до сих пор. Общение с этим представителем героического периода физики (когда создавалась квантовая теория) было чрезвычайно благотворным для тогдашней научной молодежи (то есть для нас), для студентов и учеников ФМШ.

Организация олимпиады и физматшколы

В конце 1961 года Сибирское отделение решило провести физико-математическую олимпиаду школьников Сибири. Ее оргкомитет возглавил Г.И.Будкер. Физическую часть оргкомитета составили Э.П.Кругляков (ныне академик), Е.И.Кушниренко, В.Е.Захаров (ныне академик) и я, а математическую - Ю.И.Журавлев (ныне академик), вскоре отошедший от олимпиад, Р.Е.Кричевский, Ю.Л.Васильев и Э.О.Рапопорт, уже имевший опыт проведения математических олимпиад в Ленинграде. Позднее к нам присоединился только что приехавший выпускник МГУ А.А.Ляпунов. Г.И.Будкер и А.А.Ляпунов были двумя златоустами, фонтанирующими идеями, а их дискуссии, в которые было трудно вмешаться, представляли собой замечательные спектакли, на которых мы были благодарными зрителями.

Первая идея олимпиады - стартовать с заочного тура так, чтобы школьник мог участвовать в олимпиаде, не взирая на (может быть) плохие отношения с учителем. Цель заочного тура состояла в первоначальном отборе и в рекламе. Разумеется, задачи олимпиады должны быть нетривиальными, но среди них и такие, которые по силам и слабо обученному школьнику. Нужны и "утешительные" задачи. Мы добились публикации задач в "Комсомольской правде", которую тогда получали практически все школы, и разослали плакаты с текстами задач по школам. Пришло более 1500 писем с решениями. По итогам проверки были посланы приглашения на основной для нас областной тур. Сибирское отделение оплачивало проезд школьников и их проживание.

В те годы на Западе при активном участии Э.Ферми начали проводиться летние школы для физиков, их материалы публиковались в журналах. Видимо, под впечатлением этих публикаций Г.И.Будкер предложил организовать летнюю физико-математическую школу (ФМШ) в Академгородке - третий тур олимпиады. Здесь школьники увидят "живую" науку, а сильным выпускникам мы поможем поступить в НГУ. На наших глазах Г.И.Будкер "изобрел" и школу-интернат. "А почему только летняя?" - внезапно спросил он и с ходу стал развивать фантастическую, на первый взгляд, идею. Мы слушали его с некоторым недоверием. Но идея возникла, ее горячим адептом стал А.А.Ляпунов и поддержал и М.А.Лаврентьев. Без его поддержки ФМШ состояться не могла - в то время для этого требовались решения на правительственном уровне. Вслед за нашей физматшколы появились в Москве, Ленинграде и Киеве. В этот период мне пришлось довольно много ездить в Москву для согласований с чиновниками и организации взаимодействия с олимпиадными комитетами в Москве.

Стиль олимпиад, заданный Г.И.Будкером, сохранился и во времена председателя оргкомитета П.Я.Кочиной. Мы мечтали передать дальнейшую практическую работу по олимпиадам студентам НГУ, поступившим туда через систему олимпиад - ФМШ (в сущности, по тому же принципу, как мы сами пришли к олимпиадной работе). Этого не получилось в значительной мере по вине последующих руководителей олимпиадного комитета, что, на мой взгляд, привело к довольно сильной деградации олимпиадного дела.

Летом 1963 года в ФМШ было принято два набора - на два (фактически полтора) и три года, что соответствовало существовавшим тогда в СССР десятилетке и одиннадцатилетке. До открытия школы оставалось полгода. Надо было формировать преподавательский корпус. Первую беседу с претендентом-физиком на место в штате ФМШ С.И.Литератом мы вели втроем - Д.В.Ширков (председатель Совета ФМШ до 1969 года), Б.В.Чириков и я. С.И.Литерат стал завучем ФМШ, и о нем с любовью вспоминают фымышата 60-х годов. После этого в течение трех лет я принимал собеседования у всех новых кандидатов в преподаватели, кроме тех, кого мы знали по работе или учебе. Здесь я познакомился со многими интересными людьми, которые привнесли много полезного в ФМШ. Не вызывали никаких сомнений выпускники физфаков МГУ, ЛГУ и МФТИ. Мне приходилось отказывать некоторым сотрудникам СО АН СССР, которые не могли внятно рассказать о своей работе, а также и высококвалифицированным людям, которые не могли говорить о простых вещах без привлечения понятий высокого уровня ("гироскопические силы" и т. п.). Ни один из претендентов с педагогическим образованием (претендовавших на постоянную позицию) не выдержал собеседования.

Занятия в ФМШ начались в январе 1963 года. Считалось, что более длинный курс интереснее, и Г.И.Будкер с С.Т.Беляевым взялись читать именно его. Лекции для другого потока предложили читать мне. По отзывам наших давно повзрослевших учеников, получившиеся у нас курсы во многом превосходят то, что читается в курсах общей физики большинства вузов и, в частности, в МГУ. Я хотел бы отметить здесь еще выдающуюся роль в становлении курса физики в ФМШ выпускника физфака МГУ (1941 г.) Ю.И.Соколовского.

Пока я читал механику, особых трудностей в работе не возникало. Отход от стандартных вузовских учебников был не очень велик. Курс электромагнетизма отличался от стандартных учебников, приближаясь немного к курсу Г.И.Будкера и Б.В.Чирикова в НГУ. Взяв запись этого курса за основу, я подготовил собственное учебное пособие для ФМШ (два издания).

Первый набор ФМШ кажется мне в целом самым сильным за всю ее историю. Мы старались создать в школе доброжелательно творческую атмосферу, памятуя, что воспитание научной смены включает в себя как общение с работающими учеными, так и взаимообучение, эффективность которого усиливается при высокой концентрации сильных учеников.

1964 г. и кафедра общей физики

Пытаясь понять происхождение некоторых пробелов в образовании студентов, я с 1962 года начал ходить на экзамены по механике и общей физике. Помню, что очень трудным для студентов был вопрос: "Почему спутник не падает на Землю?" Это свидетельствовало о недочетах в методике обучения. Мы обсуждали эти вопросы с Б.В.Чириковым, и в 1963 году он пригласил меня вести семинары по общему курсу физики. Я с радостью согласился - мне это было интереснее, чем квантовая механика. Довольно скоро система заданий была распространена и на первые курсы, а несколько позднее Г.В.Меледин и И.Н.Мешков ввели в систему письменные экзамены.

Летом 1964 года мы сформировали две группы из победителей олимпиад. Я работал с одной из них. Это была замечательная группа. Почти все студенты этой группы ныне доктора и кандидаты наук. В то время чтение курса лекций по физике начиналось со второго семестра. В первом семестре шло изучение математики и "выравнивающее" решение задач по "школьной" физике, что соответствовало нашему опыту работы в школьном кружке при физфаке МГУ.

Курс электромагнетизма, который читал Б.В.Чириков в НГУ, произвел на меня очень сильное впечатление. На мой взгляд, он почти полностью перекрывал курс теории поля, который по моему предложению впоследствии был исключен из программы. Наше тогдашнее преподавание отличалось от преподавания в МГУ по одному важному пункту. Там слабые преподаватели работали по отлаженным методикам, в итоге сильные студенты учились почти сами по себе, но выучивались почти все (думаю, до 75%). Большинство же преподавателей общих курсов в НГУ - хорошие физики, поэтому сильные студенты получают неплохую школу. Но, наверное, 60% оставались необученными потому, что мы не имели отработанных методик. С тех пор методики значительно улучшились (в этом несомненная заслуга Г.В.Меледина, Г.Л.Коткина, В.Г.Сербо, Ю.Эйдельмана). Я думаю, что сейчас число малообразованных выпускников не превышает 30%.

Я включился и в приемные экзамены по физике. Мы с Г.В.Мелединым и другими составили несколько задачников для поступающих в НГУ. В то время прием на физфак определялся по результатам трех экзаменов: математике (письменно и устно) и физике (устно). Поэтому при приеме по баллам основную роль играли математики, с иными, чем у физиков, критериями отбора. Чтобы исправить положение, мы ввели дополнительно письменный экзамен по физике. (С дополнениями, введенными И.Н.Мешковым в 70-е годы, сейчас это основной приемный экзамен.) По своему стилю этот экзамен существенно отличается от тех, что принимаются в других вузах. Наряду с более или менее рутинной проверкой знаний абитуриента мы предоставляем ему возможность показать свои силы в нестандартных качественных оценках и анализе демонстрируемых экспериментов.

К тому времени я осознал существование двух проблем на стыке ФМШ и НГУ. Во-первых, в ФМШ мы учим людей достаточно долго и знаем им цену. Мы же учим их и в НГУ. Бессмысленно подвергать их риску полных вступительных экзаменов, где возможны случайные провалы. С другой стороны, даже слабые ученики получают в ФМШ хорошую подготовку. Поэтому они легко могут получить на приемном экзамене незаслуженно высокую оценку. Но если выбирать из двух троечников, то с фымышонком мы уже возились, и знаем, что рассчитывать здесь не на что, а новый человек может еще вырасти. В современных условиях это означает, что выпускной экзамен в ФМШ должен проходить без скидок по программе ФМШ, и он должен зачитываться как приемный экзамен в НГУ.

Вторая проблема значительно труднее. Выпускники ФМШ получают более высокое образование, чем обычные школьники. Поэтому первое время в НГУ нагрузка на них значительно ниже, чем на остальных студентов, они получают хорошие отметки почти без усилий. К тому моменту, когда надо включаться в интенсивную работу, потенциально сильные студенты развращены ничегонеделаньем. Как быть с этим? Прочитав курс лекций в ФМШ в 1964-1966 годах, я стал вести семинары на первом курсе для группы, набранной из этих выпускников, считая своей главной задачей решение второй из перечисленных проблем. Для этого мы свели всех фымышат в отдельные группы. Я вел занятия в одной из них, и пригласил И.Н.Мешкова вести занятия в другой. Все шло хорошо до первого экзамена, когда студенты увидели, что все, чем мы их мучили, не нужно для получения пятерки. Я так и не знаю правильного решения проблемы. Необходимы согласованные усилия руководства факультета и заинтересованных преподавателей.

1972 г. и далее

В 1972 году я был вынужден на 15 лет уйти от преподавания общих курсов в НГУ, но не терял связи с университетом. Под моим руководством защищали кандидатские диссертации будущие профессора НГУ В.Г.Сербо, Г.Л.Коткин, Г.В.Меледин. В 1980 году по нашей совместной тематике защитил докторскую диссертацию В.М.Буднев, а в 1983 году - В.Г.Сербо. С моими ближайшими друзьями Г.Л.Коткиным и В.Г.Сербо мы постоянно обсуждали вопросы преподавания в НГУ. Время от времени я неофициально читал спецкурсы, ко мне приходили работать студенты.

Жизнь дала мне возможность сравнить преподавание и обстановку в НГУ и в других вузах Сибири. В 1967 году в Новосибирском университете был организован факультет повышения квалификации преподавателей вузов. Один год здесь работало и физическое отделение. Я читал там основной курс, Г.В.Меледин вел семинары, другие физики вели спецкурсы. Нас поразил низкий уровень вузовских преподавателей. Некоторые из них пытались преодолеть свою безграмотность, но многие были воинствующими невеждами.

В 1977-1983 годах я читал лекции по физике студентам Новосибирского института связи. Я убедился, что система требований к студентам и преподавателям, принятая в этом вузе - одном из лучших в городе, - приводит к тому, что количество потенциально хороших инженеров среди студентов снижается с примерно 70% на первом курсе до примерно 25-30% среди выпускников. Мои коллеги по кафедре рассказывали, что и в других вузах города дела обстоят не лучше.

Все эти годы у меня работают студенты и выпускники НГУ. Я доволен их высоким уровнем, не худшим, чем у студентов прежних лет. Замечательно сильный студент К.В.Мельников был вынужден уйти из аспирантуры, поступив на работу в банк. В дальнейшем он снова вернулся к теоретической физике, получил профессорское звание в Германии, ныне он профессор университета на Гавайах (США). Я и мои сотрудники продолжаем с ним сотрудничество. Д.Ю.Иванов, защитив диссертацию в 1995 году, стал сотрудником нашей лаборатории. И.П.Иванов защитил диссертацию в 2003 году в Германии, и я надеюсь увидеть его вскоре среди сотрудников нашей лаборатории. Мне очень приятно, что помимо интенсивной научной работы в узкой области, он проявляет серьезный интерес ко многим областям физики и активно занимается физическим образованием, создав очень интересный сайт в Интернете. Аспиранты с отделения информатики Д.Анипко и В.Пак принесли в наши исследования высокую программистскую квалификацию. Они многому учат меня. Я думаю, что разрабатываемые ими подходы будут плодотворны в дальнейших исследованиях физики элементарных частиц.

		Гинзбург И.Ф. Воспоминания о физфаке МГУ, НГУ, ФМШ и олимпиадах // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.28-36.

ОГЛАВЛЕНИЕ